Аксайский район не только богат памятниками археологии, он является одним из наиболее обследованных и изученных районов Ростовской области. Самый известный археологический памятник Аксайской земли – это Кобяково городище. В письменных источниках это древнее поселение впервые упоминается в 1570 г. Посол Ивана Грозного к турецкому султану Иван Новосильцев писал: «Азовский Диздарь Север прислал навстречу на Аксайское устье под Кобякового городище Агу Закафею».

Но существуют данные, что за полтора века до этих событий венецианский купец Иосафат Барбаро в поисках аланских сокровищ предпринял раскопки на холме Контебе близТаны. Упоминание неконкретное, без точных географических привязок, но в краеведческой традиции «холм Контебе» почему-то стали связывать именно с Кобяковым городищем.

Первые научные раскопки на Кобяковом городище в 1901 г.провел студент С.-Петербурского университета Владимир Богачев. Он установил, что холм содержит мощные культурные отложения. Им было найдено здесь несколько древних захоронений.

В 20-е годы прошлого столетия на Кобяковом городище проводит планомерные раскопки и обследования Северокавказская экспедиция ГАИМК, руководимая А.А. Миллером. Результатом этих работ стало полное описание слоев, происходящего из них материала, дана культурно-хронологическая интерпретация напластований. В послевоенное время исследование Кобяково было продолжено. В 1955 году на памятнике проводит раскопки З.А. Витков, а со следующего года и на протяжении семи лет – возглавляемая С.И. Капошиной Кобяковская экспедиция ЛОИА АН СССР. Работы этой экспедиции позволили вскрыть значительную площадь и открыть серию построек. С середины 50-х годов в рамках Кобяковской экспедиции ЛОИА (а с середины 60-х – самостоятельно) раскопки кобяковских памятников производит Э.С. Шарафутдинова. Именно эта исследовательница не только изучила и систематизировала материалы бронзового века, полученные в результате раскопок, но и выделила особую кобяковскую культуру, проследила ее происхождение, развитие и гибель. Результаты ее работ отражены в ряде статей и монографии.

Наиболее ранние слои Кобякова городища относятся к эпохе неолита, но они пока мало изучены, материал этой эпохи представлен, в основном, находками из сборов.

Особый интерес представляют материалы эпохи финальной бронзы.

В ходе работ 60-х годов на Кобяковом городище было исследовано 6 построек эпохи финальной бронзы. Строения происходят из небольших по площади раскопов, что, с одной стороны, свидетельствует об их сильной скученности, а с другой – позволяет выделить несколько строительных горизонтов. Жилища в плане почти прямоугольные, с закругленными углами. Часть строений наземные, часть – полуземлянки.Стены жилищ облицованы камнем. Помещения делятся на кухонные, предназначенные для жилья и производственные. Предполагается, что они разделялись деревянными перегородками.

Проанализировав лепную кухонную и столовую посуду, изделия из кости, бронзы и камня, Э.С. Шарафутдинова убедительно доказала, что истоки коябковской культуры следует искать в Закубанье. В Закубанье было открыто два памятника этой культуры – Красногвардейское I и Красногвардейское II. На Нижнем Дону на настоящий момент известны 4 поселения данной культуры – Кобяково, Нижне-Гниловское, Сафяьяново и Хапры. Все эти поселения дали исследователям сходный материал.

Большая и наиболее информативная часть находок – это фрагменты сосудов. И для нижнедонских, и для закубанских памятников характерно наличие двух групп керамики – кухонной и столовой. Кухонную посуду можно разделить на горшки и плошки, столовая представлена кубками и кувшинами, чашами и черпаками. Сходство глиняной посуды обнаруживается не только в ее типологии и морфологии, но и в орнаментации. Закубанские горшки, как и нижнедонские, изредка орнаментировались валиками, преимущественно гладкими, коническими налепами, из мотивов углубленного орнамента сравнительно широко была распространена горизонтальная «ёлочка». В обеих группах присутствует орнаментация столовой посуды оттиском веревочки и зубчатого штампа. Близки и мотивы орнаментации – в обоих случаях распространены композиции с заштрихованными треугольниками, и прямыми и зигзагообразными заштрихованными полосами.

Аналогии закубанского и донского материала прослеживаются и на других категориях находок.

Каковы же предпосылки и причины переселения части населения Закубанья и возникновения на Нижнем Дону анклава кобяковской культуры?

В финальную бронзу часть территории, населенной до этого племенами срубной культурно-исторической общности, оказалась занятой носителями других культур, не связанных генетически со срубной. Таким образом, переселение части кобяковцев в низовья Дона было частью общего процесса, шедшего тогда на степном Юге Восточной Европы. Но в низовьях Дона этот процесс имел свои особенности. Во-первых, он осуществлялся в южной части ареала, занятого ранее срубными племенами, в то время как основная колонизация проходила в северной части этого ареала. Во-вторых, нижнедонской анклав Кобяковской культуры отличался от северных колонизируемых территорий и по характеру самой колонизации. На севере, в Лесостепи и Предстепье, где проникновение инокультурного населения началось в ряде случаев раньше, чем на юге, пришлые племена занимали сравнительно обширные территории, зачастую ассимилировали местное население. Иными словами, имело место освоение территорий, присоединение их к основному ареалу той или иной культуры. Характер кобяковской миграции несколько иной. Переселенцы с Северо-Западного Кавказа занимают узкую полосу правого берега Дона и его рукавов, построив здесь несколько поселков. Они отделены от родины сотнями километров степных пространств. Кобяковцы не расширяют свою территорию, а переселяются на чужую, но достаточно большой, самодостаточной в экономическом и, возможно, в политическом отношении, группой. В их материальной культуре влияние автохтонов значительно меньше, чем стоило бы ожидать в такой ситуации.

Итак, кобяковцы, переселившись из Закубанья в низовья Дона, заняли территорию, сравнительно плотно заселенную автохтонным постсрубным населением. Вряд ли такое переселение было бы возможным, если бы колонисты претендовали на ту же хозяйственно-экономическую нишу, что и аборигены. Но они и не претендовали на главное богатство местного населения – пастбища для скота. Очевидно, что приоритет в хозяйстве населения кобяковской культуры принадлежал рыболовству. Об этом говорит огромное количество костей рыбы, достигающее на Кобяково почти 84% от всех найденных костных остатков. О доминировании рыболовства в хозяйстве кобяковцев говорит и огромное количество находок грузил для рыболовных сетей.Грузила представляли собой массивные каменные бруски с двумя перетяжками.

Конечно, на Кобяковом городище были найдены и кости домашних животных: крупного и мелкого рогатого скота, лошади, свиньи. Но, судя по количеству этих костей, а также по незначительному количеству находок орудий для обработки шкур и остатков косторезного производства, жители Кобякова городища удовлетворяли свою потребность в продуктах животноводства не только за счет собственных стад, но и за счет обмена с соседними скотоводческими обществами.

В 1999 - 2000 году был найден некрополь Кобякова городища эпохи финальной бронзы, и в итоге двухлетних работ было исследовано 26 погребений. Погребения образуют ряды, ориентированные по линии северо-восток – юго-запад. Они расположены не строго параллельно друг другу и на разном расстоянии. Могильные ямы чаще всего овальной или неправильно-овальной формы. Большинство погребений сопровождались каменными закладами. Среди камней заклада нередко встречались остатки тризны – керамика, кости млекопитающих и рыб. Погребенных укладывали, как правило, в скорченном положении, головой на юг.

Инвентарь погребений беден. Керамика найдена во фрагментах лишь в тризне, в камнях закладов. Если не считать тризн, то вещи или их следы обнаружены лишь в 9 могилах. Изделия из бронзы присутствуют в четырех погребениях. Одно из погребений выделялось богатством инвентаря, представленного, помимо двух височных подвесок, стеклянными бусами, многовитковыми браслетами, бляшкой с петлей на обороте и спиральными пронизями. В четырех погребениях находились кремневые и кварцитовые изделия, причем в одном случае это был обломок кремневой стрелы в пяточной кости погребенного. Погребальный обряд кобяковского некрополя ори­гинален и не находит себе аналогов в ближайшем культурном окружении этой эпохи. Он еще раз подчеркивает самобытность кобяковской культуры, очевидную и по материалам поселений.

Материалы кобяковских поселений свидетельствуют о гибели этой культуры, скорее всего, в результате военного столкновения. Время гибели культуры –время больших перемен в степи. Из-за смены климата резко сокращается население, племена, ведшие оседлый образ жизни переходят к кочевому укладу. Эпоха перемен всегда эпоха тяжелая и опасная. Кто был виновником гибели кобяковской культуры, пока не известно. Возможно, это были пришлые кочевники, не задержавшиеся на данной территории, и не оставившие сколько-нибудь заметных следов, а может быть, местные племена, вынужденные сменить образ жизни, разрушив и разграбив поселения пришлых соседей, откочевали с насиженных мест.

Следующий длительный период жизни на Кобяковом городище приходится на первые века нашей эры, и тоже связан с переселенцами с Кубани. История Кобякова городища римского времени напрямую связана с Танаисом. Кубанские племена меотов переселяются на нижнее-донские земли по приказу боспорского царя. Но переселение это было не единичным актом. Сначала в округе Танаиса возникают Подазовское и Крепостное городища. Интересен тот факт, что меоты не поселяются в большом городе – Танаисе, а основывают отдельные поселения, причем не одно, а два. Чуть позже возникает Нижне-Гниловское городище, затем Кобяковское. Всего на данный момент археологам известно 10 меотских поселений I – III вв. н. э. Причем расположены они близко друг от друга, но все-таки отдельно. Отсюда можно сделать вывод, что это были родственные, но все-таки разные племена, стремящиеся жить самостоятельно.

Жили люди на поселениях в хижинах, каркас которых собирался из жердей, обмазывался глиной, смешанной с навозом и рубленой соломой. Крыша такой хижины перекрывалась камышом. В центре хижины имелся очаг, вдоль стен располагались глинобитные лежанки, в полу выкапывались хозяйственные ямы для хранения припасов и утвари.

Чем же занимались жители Кобякова городища? Главным занятием меотского населения были ремесло и посредническая торговля. В торговой цепочке меоты взяли на себя роль связующего звена между эллинским Танаисом и кочевыми сарматскими племенами. О том, что главным источником благосостояния была торговля, говорит и большое количество импорта в совсем небогатых погребениях.

Какими же ремеслами занимались жители Кобякова городища? Прежде всего, это массовое производство качественной гончарной посуды. В ходе работ 1955 г., которые возглавлял доцент Ростовского государственного пединститута З.А. Витков, были открыты гончарные мастерские с печью для обжига. Наиболее характерными типами посуды являются кувшины разных размеров, миски, кубышки, чашечки на ножке, кружки.

Интереснейшей формой посуды являются сосуды с зооморфными ручками. Они встречаются и на городище, и в некрополе. О том, какой зверь изображен на ручке, можно спорить, но, пожалуй, спор этот бессмысленный. Скорее всего, это какой-то мифический зверек. У многих народов существует поверье, что изображение зверя на сосуде охраняет его содержимое, причем не только от естественной порчи, но и от негативного магического воздействия.

Массовые находки пряслиц и грузиков для ткацких станков говорят о развитом производстве тканей. Станок был довольно примитивный, горизонтальный, сырьем для тканей служили шерсть и волокна конопли.

Существовали и другие ремесла – кожевенное, косторезное, бронзоволитейное.

Помимо городища масштабные раскопки велись в разные годы и на некрополе. Конечно, некрополь – это памятник другого характера, с одной стороны, находки из некрополя, как правило, лучшей сохранности, но с другой стороны, они больше рассказывают о том, как люди хоронили своих близких, как представляли себе загробный мир, а не о том,как люди жили, и как добывали себе хлеб насущный. Но и из материалов некрополя можно получить косвенные данные о жизни поселения, и прежде всего, об экономических связях меотов. Так, анализ фибул указывает на контакты кобяковского населения не только с ремесленными мастерскими Боспора, но и с западноевропейскими центрами. Зеркала Кобяковского некрополя, в основном, были произведены на Кавказе. Частые находки амулетов из фаянса указывают на присутствие египетского импорта, янтарные бусы говорят о контактах с Прибалтикой.

В течение трех веков существования некрополя Кобякова городища погребальный обряд и предметность инвентаря изменялись в силу разных причин и в том числе в ходе контактов с другими этническими группами. Здесь открыты три типа погребальных сооружений: 1. подпрямоугольной формы яма и, как ее разновидность, яма с заплечиками; 2. катакомба; 3. подбой. Катакомбы появляются на некрополе во второй половине II в. н. э., а подбои – в конце II в. Для перекрытия всех видов могил использовались деревянные плашки и камыш. Сверху могил со II в. н. э. прослеживаются перекрытия и набросы из камней. Иногда в могилах прослеживаются остатки подстилок и имелись случаи помещения погребенных в деревянные колоды. Для всех видов сооружений преобладающим является положение погребенного на спине с вытянутыми руками и ногами. Но преобладающее – не значит единственное. Имеются и скорченные погребения, и погребения ничком, интерпретировать такое положение костяка затруднительно, возможно, тут следует говорить о каких-то ритуальных действиях, связанных с обезвреживанием покойника, или о каких-то других деталях обряда.

Жизнь на Кобяковом городище, как и на других меотских поселениях прекращается в III в. н. э. Почему это происходит, пока ученым не известно. Но такое удачное место, как Кобяково городище, не могло долго оставаться незанятым. На памятнике регулярно находят фрагменты керамики салтово-маяцкой культуры, казачью керамику, в ходе работ экспедиции Миллера были найдены землянки и погребения старообрядцев ХIХ в. К сожалению, активно ведется современное хозяйственное освоение территории памятника, что разрушает многовековой культурный слой и приводит к невосполнимым потерям ценной научной информации.