Первый тревожный «звонок» прозвенел для музейщиков еще в начале нынешнего года, когда настоятель Свято-­Одигитриевского прихода отец Александр как­то мимоходом пообещал директору аксайского музея Ирине Панченко забрать ухоженное музейное подворье вместе со строениями под церковно­приходскую школу.

Почти детектив

Церковный староста вторил словам настоятеля. Окончательно встревожила и совсем сбила с толку музейщиков просьба руководства прихода сфотографировать подворье и его строения, на что директор ответила отказом. Но не смогла запретить сделать это некоему посетителю музея, купившему билет и имевшему на это полное право. Правда, случайным визитер не был — работники музея узнали в нем активного прихожанина…

Все это походило на плохой детектив, тревога музейщиков росла. Тем более никаких письменных претензий или заявлений от церкви в музей не поступало.

Дело более или менее прояснилось, когда с визитом в музей пришла директор церковно­приходской школы по имени Ирина, извинившаяся за резкий тон и настоятеля, и старосты. И объяснила, что на основании нового закона о возврате церкви ее прежних ценностей Ростовская епархия ведет в Аксае поиск зданий, которые могли принадлежать церкви до 1917 года. Метод поиска — простой обмер.

Можно предположить, что точных адресов и документов, касающихся церковной недвижимости, не сохранилось, поскольку давно сгорели архивы и епархии, и прихода. Возможно, что уцелели лишь бумаги, где зафиксированы размеры этих строений? Отсюда и метод поиска и просьба разрешить обмер музейных зданий.

Если параметры совпадут, значит, это — наше, примерно так простодушно объяснила музейщикам цель миссии директор церковно-­приходской школы.

«Никакие мои доводы о том, что подворье это — уникальное историческое место, не переубедили ее, — с горечью констатирует Ирина Панченко. — Не смутило и то, что измерять она собиралась метром, а до революции пользовались аршином, саженью. На все мои резоны ответ был один — музею дадут другое здание, а это идеально подходит под церковно-­приходскую школу. Другое — это как?!»

Директор музея отказала в просьбе — никаких официальных заявлений из епархии  она не получала, а согласие на обмер музейных зданий может дать только с разрешения учредителя — областного министерства культуры. Именно его специалисты сейчас делают запросы, изучают документы и основания для претензий, предъявленных церковью в столь странной форме…

«Как Бог управит…»

А вот — позиция другой стороны. Высказал ее церковный староста Геннадий Титов, поскольку встретиться с отцом Александром, настоятелем Свято-­Одигитриевского прихода, нам не удалось. На вопрос, правда ли, что церковь хочет забрать у музея архитектурный памятник — домик почтового смотрителя, староста ответил неопределенно — «как Бог управит». И пояснил, что у прихода есть начальство, оно и велело обмерить здание и сообщить в епархию результаты. Зачем — не сказали. Но в приходе и так догадались —  на церковном подворье есть могила Надежды Ефимовны Лотошниковой, дореволюционной владелицы нынешнего музейного подворья, скончавшейся, судя по надписи на памятнике, в 1909 году. Она и отписала все церкви, включая территорию домика станционного смотрителя, убежден староста.

Как Лотошниковы наследство делили

Почтовая контора в станице Аксайской впервые упоминается в документах в 1802 году, когда из­за частых разливов Дона она была перенесена с «луговой стороны на нагорную». На планах первой половины XIX века на этом месте располагалось владение Мухиных, позднее — Лотошниковых, чьи дети переженились между собой. Сначала здесь стоял деревянный дом, после пожара был построен каменный. В 1851 году строение принадлежало семье полковника Андрея Лотошникова. Один из его наследников, сын Иван Андреевич при жизни пожертвовал «место и 1000 рублей» для строительства часовни.

Однако дело застопорилось, поскольку «место» принадлежало не ему одному, а еще его сестре и брату — Наталье и Павлу. Они и возбудили дело о разделе отцовского имущества, не желая отдавать церкви недвижимость. Получив после раздела свою долю, Иван Лотошников часть принадлежащей ему земли продал в 1887 году за 300 рублей обществу Аксайской станицы, которое и пожертвовало ее церкви. Документы и план церковного подворья были направлены Донской духовной консисторией в Синод.

Если судить по купчей крепости (копии к нотариальному делу о введении во владение Местом Троицкой церкви ст. Аксайской в 1891 году), где подробно описано, какую именно часть своей территории (в саженях по восточной, западной и южной сторонам) Иван Лотошников передал обществу граждан станицы Аксайской, то получится как раз тот самый участок, на котором сегодня и располагается подворье Свято-­Одигитриевского прихода.

Наследники Ивана Андреевича Лотошникова — Мария Ивановна и Надежда Ефимовна (дочь и жена?) и после его смерти продолжали жить в доме. Последняя была попечителем церкви, скончалась примерно в 1908­-1910 годах, похоронена на приходском подворье.

Документов, подтверждающих, что кто­то вступил в наследственное владение домом и участком Лотошниковых после смерти Надежды Ефимовны, не обнаружено. Поэтому вовсе не факт, что она «все отписала церкви».

Не хороните Гладченко дважды

Но даже если бы и отписала — что это меняет? В сознании современников это место прочно связано с именами Пушкина, Раевского, Льва Толстого — ни один из них по пути на Кавказ не миновал Аксайскую почтовую контору, где сегодня располагается музейный комплекс.

Живет и светлая память о Владимире Гладченко, создателе и бывшем директоре музея, почетном гражданине Аксая. Если бы не энергия и энтузиазм этого удивительного человека, не было бы здесь ни домика почтового смотрителя, ни турецких пороховых погребов, ни комплекса военной техники в Мухиной балке, ни тысяч уникальных экспонатов: предметов казачьего быта и оружия, обнаруженных им  на чердаках местных жителей и в окрестных оврагах. Именно Гладченко превратил заштатный Аксай в самобытный очаг южно­российской культуры.

Думаю, выражу мнение многих: если бы Гладченко не отправили на пенсию с поста директора музея, он бы и сегодня был жив — такие, как он, живут лишь до тех пор, пока у них есть дело. А в том, что главным в его жизни был музей, сомнений нет.

И если сегодня позволить кому бы то ни было — даже церкви — начать разрушать то, что в течение не одного десятка лет кропотливо и любовно создавал Гладченко, это будет началом конца и его дела, и музея. Да и культуры, если по большому счету…

Попробуем сотрудничать?

Уже в постсоветской России был принят закон, который возвращал церкви объекты, принадлежавшие ей до 1917 года. Однако с оговоркой — если в настоящий момент они не являются объектами культуры. Он не отменен и по сей день. Так зачем же сегодня вбивать клинья между культурой и верой? Никто не спорит,  церковно­приходская школа — дело нужное. Но кто сказал, что она должна заменить музей?

В идее передать аксайский «Домик почтового смотрителя» церкви кроется определенная опасность, считает председатель ростовского отделения ВООПиК Александр Кожин: